Глеб Шафигуллин: «Я родился в день, когда Путин получил власть»

Глебу Шафигуллину — 24. Он родился 31 декабря 1999 года. При Путине он учился ходить, говорить, вычитать и умножать. А еще думать — так, посмотрев фильм «Он вам не Димон», понял, что происходящее в стране ему не нравится. Стал активистом — работал со Штабами Навального, сотрудничал с «Весной», «Мемориалом», проводил митинги, занимался площадкой для дискуссий «Пространство политика» в родной Тюмени. После начала войны из страны уехал — не дожидаясь очередной повестки в армию. О том, почему эта война может быть надолго и возможна ли мирная смена режима, Глеб рассуждает в проекте «Очевидцы».

Расскажите о себе.

— Меня зовут Глеб Шафигуллин, мне 24 года. В России я занимался политикой, был кандидатом на городских выборах, даже пытался попасть на областные, но мне отказали, сказав, что что-то не так с подписями. Я работал со штабом Навального, с «Весной», со «Временем», немного посотрудничал с «Мемориалом». В 2021 году мы проводили в Тюмени митинг за свободу Алексея Навального, когда он вернулся в Россию. Это была отдельная радость: в Тюмени в −40 вышло 2000 человек. Меня тогда задержали и посадили на сутки в изолятор, даже завели уголовное дело за уклонение от службы в армии, но они настолько плохо составили уголовное дело, что сами же его и закрыли. После этого я пришел в фонд Генриха Бёлля в сотрудничестве с «Пространством политика», и мы начали создавать горизонтальную площадку для дискуссий, но когда началась война, многие люди из нашей тюменской команды уехали, в том числе и я. Мы прекратили свою работу именно в Тюмени, но в остальных городах — в Москве, в Питере, в Новосибирске, в Казане — до сих пор продолжают проводить дискуссии, даже под нынешним уровнем цензуры.

Как 24 февраля 2022 года изменило вашу жизнь?

— Это было печально не только потому, что война — это просто невообразимый ужас. Изменилось в принципе восприятие всего мира и политики. Я тогда только-только стабилизировал свою жизнь, нашел квартиру и работу. Я буквально всего два дня жил в новой квартире самостоятельно, это был новый этап в моей жизни, как вдруг Владимир Путин решил все это испортить. Я помню, что ушел тогда с работы и несколько дней не возвращался, потому что думал: «А какой в этом смысл? Мы сидим, работаем, а зачем это все? Я больше не хочу работать». Я тогда работал в офисе, организовывал наблюдения за выборами для одной парламентской партии, стал помощником депутатов партии. Мне тогда показалось, что они на том месте, что они адекватные. Когда все это началось, разумеется, что все были в шоке. Когда я пришел на работу, все были взбудоражены, поражены и согласны со мной: «Как сейчас работать? Зачем работать?» Но, тем не менее, я ушел, а они продолжили работать и сейчас, кажется, продолжают уже сидеть под Z-тками и V-тками.

Что подтолкнуло вас к тому, чтобы заняться политикой?

— У меня в жизни все складывалось отлично: мать у меня работала в полиции, отец был одним из высоких менеджеров регионального уровня в Роснефти. Я думаю, что повлияло воспитание. У меня обостренное чувство справедливости, а непропорциональное различие между разными слоями общества меня очень возмущало. Я набрел на расследование «Он вам не Димон», как, наверное, и все люди моего возраста, меня это выбесило, и я пошел любым способом выражать свое недовольство. В Тюмени тогда ещё не было штаба Навального поэтому я начал распространять листовки. Наверное, больше всего меня подтолкнуло это: в один из дней я наклеивал на подъезд листовку, а рядом стоял неадекватного вида курящий мужик. Он увидел, что я приклеил листовку, посмотрел её, оторвал и обматерил меня. Я его обматерил в ответ, приклеил еще одну листовку, потом еще добавил несколько и ушел. Вслед я услышал мат и что он меня задержит, арестует и куда-то отправит. Я ему еще раз нецензурно ответил и мы разошлись — так я думал. 20 минут спустя я все еще расклеивал листовки на дома поблизости. Тут мимо проезжает полицейская машина и меня задерживают. Мне говорят, что тот человек неадекватного вида у подъезда был генералом городского МВД. А это был первый случай, связанный со штабом Навального в Тюмени. Этот генерал то ли с психу, то ли с пьяни, не понимаю почему, позвонил своим знакомым, и пришли ФСБшники и тогда еще ПДН. Мне тогда было, кажется, 16 лет. Все были очень всполошенны, и в итоге все это закончилось тем, что с меня взяли объяснение, забрали у меня листовки и на какое-то время телефон, а ещё вызвали мою бабушку, чтобы она меня забрала, ведь мне тогда еще не было 18, и отпустили. Была по этому поводу некоторая шумиха, Навальный это обсуждал, в Твиттере, кажется, что-то про это было. Они устроили мне суд, но суд у несовершеннолетних особенный. Там была комиссия, администрация моего района, прокурор, еще какие-то люди, и они пытались обвинить меня в нарушении благоустройства: я листовки приклеил не на доску объявлений, а на столб, а это запрещено. Это все, что они смогли мне предъявить, и в итоге закрыли это дело прямо на заседании. Этот случай меня мотивировал еще больше этим заниматься.

Вы родились и выросли при Путине. Вам не с чем сравнивать. Откуда возникло желание что-то менять?

— Это смешно, но я еще и родился в день, когда он получил свою власть. Я родился 31 декабря 1999 года, ровно день в день. Я живу столько, сколько он правит Россией. В век интернета, Тик-Тока, Инстаграма и Ютуба есть с чем сравнивать. Есть много случаев, когда демократия работает, когда есть гражданское общество. Ты видишь в Тик-Токе, как люди критикуют свое правительство, как их партии получают поддержку на выборах, как все работает.

Расскажите подробнее о дискуссионном клубе, в работе которого вы принимали участие.

— Концепция была в том, что даже являясь организатором мероприятия ты не был выше обычных участников. Ты не участвовал в дискуссии, не выражал свое мнение, а просто следил за тем, чтобы все было окей, безопасно и горизонтально. В конце каждого ивента люди сами предлагали темы, которые они бы хотели обсудить в следующий раз. Мы собирали эти темы и запускали голосование в нашей группе тогда еще во ВКонтакте. То есть выбор тем дискуссии был абсолютно горизонтальным. Первая тема у нас была: урбанистика, Тюмень, город и как его можно развивать. Следующая тема, я не помню точно, но, кажется, был феминизм. Люди решили говорить про феминизм, обсуждали наркополитику и оппозицию. К нам всегда приходило много людей, и они очень увлеченно все обсуждали. В какой-то момент у нас даже начали образовываться небольшие фракции: к нам ходили монархисты, либертарианцы, коммунистов тоже было немало. У нас был классный формат «дебар» — дебаты в баре, когда два собеседника дебатировали за пивом. Как-то раз были дебаты на тему декоммунизации, мы позвали либертарианца и коммуниста обсудить, хорошо ли это, а к нам пришли две большие фракции либертарианцев и коммунистов. Они поддерживали друг друга, но иногда не очень уважительно высказывались. Это было очень интересно.

Когда и почему вы решили уехать из России?

— Когда стало крайне сложно бегать от армии. Дело в том, что после того, как я выпустился в 2020 году, я действительно избегал армии. Как раз после митинга по этому поводу возбуждали уголовку, но в 2021 году я еще ничего не нарушил. Я выполнял все требования, которые предписаны в законе, даже приходил в военкомат. В 2022 году, когда уже началась мобилизация, это стало невозможно, потому что полиция стала крайне часто приходить с повестками. В последний момент они мне ее даже вручили, и я расписался в ней, но тогда мне удалось всего избежать. Я написал жалобу на эту повестку, что она якобы составлена не по форме и не в соответствии с законом. Пока они ее рассматривали, закончился очередной призыв, но я понял, что на следующем призыве так не сработает, и надо уезжать. Я уехал в Казахстан, просидел там три месяца, а потом узнал от знакомых, что в Германии есть гуманитарные визы, а я до этого работал с немецким фондом, так что мы начали весь этот процесс. В августе я заказал загранпаспорт, и мне пришлось за ним съездить назад. Я подумал, что пока у них нет этих баз можно быстренько съездить. Я забрал свой загранник, получил положительный ответ по визе и уехал из Казахстана в Германию.

А как мама отнеслась к тому, что вы уехали?

— Она сказала, что я молодец. В какой-то момент, когда она свыклась с тем, что я занимаюсь политикой, что я стал выступать перед большим количеством людей, устраивать поквартирные обходы с агитацией, она очень меня поддержала, начала постоянно интересоваться этим. А когда после того, как мы с ней встретили Новый год, я сказал: «Мам, все, в России уже не очень прикольно, поеду-ка я в Германию, мне уже дали визу», она была очень рада. Даже бабушка меня поддержала, правда иногда у нас бывают довольно забавные разговоры. Как-то она мне позвонила: «Ну, что, когда приедешь в Россию? Кстати, я забыла, тебе тут пришла повестка в армию». На что я ответил: «Бабуль, ты сама ответила на свой вопрос. Пока мне приходят повестки в армию, я не приеду в Россию».

Зачем Путину была нужна эта война?

— Он думал, что произойдет так же, как было с Крымом — никто не будет сопротивляться, он спокойно дойдет до Киева, поднимет российский флаг над Верховной Радой и скажет: «Теперь здесь Киевская область Российской Федерации». Но у него не получилось — его подвели все, кто только мог. Его наконец-то подвела вопиющая коррупция, все те коррупционеры, которые у него крадут деньги, которые вместе с ним обогащаются. Они врут ему, в том числе и Медведчук, который рисовал ему картинку, что все украинцы примут с хлебом-солью российские войска. Оказалось, что это совсем не так, что Украина за многие годы поменялась и обрела свое гражданское сознание, что она европеизировалась и далеко отошла от России, в том числе благодаря действиям Путина. Он просто думал, что будет легко.

Почему не получилось европеизироваться российскому обществу? Что с ним не так?

— Я не думаю, что у него не получилось европеизироваться. Я думаю, что все, что сейчас происходит, не потому, что все россияне ужасные фашисты и людоеды, жаждущие кровавых убийств. Просто в России большинство людей много веков запугано. Все эти царские, а потом и коммунистические режимы, все эти КГБ, НКВД, сейчас их преемники — ФСБ и полиция, все эти минюсты запугали большинство людей. Если бы завтра состоялись независимые, открытые и честные выборы в России, то я уверен, что это была бы самая парламентская республика, что избрали бы очень много разных партий, и этим партиям пришлось бы образовывать коалиции, что было бы много обсуждений, что люди реально влияли бы на политику. Я думаю, дело просто в том, что всех загнали под сапог.

Война надолго?

— Мне кажется, да. Европа недостаточно поддерживает Украину. Также еще существует фактор коррупции в самой Украине, этого не стоит исключать. А Путин? У него просто больше людей, больше места, больше заводов. Несколько лет он еще поживет без проблем. А внутреннее состояние войны общества ему вообще на руку — он можно делать все, что хочет, вводить военную цензуру. Он может достаточно долго продержаться, а вот может ли долго продолжать поддерживать Украину Европа, Америка и другие партнеры — Это большой вопрос.

Что ждет Россию?

— Даже если мы представим, что Путин умрет, это не будет хорошо. Его просто подменят каким-нибудь Мишустиным или даже еще более кровожадным чувачком из правительства. Если он не умрет, а его, допустим, насильно сместят, то это тоже будет плохо, потому что если кто-то смог его насильно сместить с поста, значит, это еще более кровожадный чувачок. А в мирной смене власти я был уверен три года назад и делал все, чтобы она стала возможной, но сейчас она, наверное, на грани фантастики. Будущее очень смутно. Я надеюсь, это все это не перерастет во второй Советский Союз. Всегда, когда мы проводили протесты, я думал, что если Навального посадят, то мы его, как тогда в Москве, вытащим из тюрьмы. Если очень много людей выйдет, то его выпустят. Мы вышли, вроде нас было довольно много, а его не выпустили. Ровно в тот момент у меня пропало ощущение, что мирная смена режима возможна. С другой стороны, я не поддерживаю насильственные способы, так что ситуация довольно патовая.

После смерти Навального жива ли надежда на «Прекрасную Россию будущего»?

— Это действительно повлияло на многое, сейчас шанс на «Прекрасную Россию будущего» гораздо меньше, но я все равно уверен, что рано или поздно это станет возможным. Всё это не может продолжаться бесконечно, рано или поздно режимы дают трещину, бывает, что из-за совершенно неожиданных причин. То, что никто не может предположить, происходит.

Отношения России и Украины когда-нибудь восстановятся?

— Ну, отношения у Германии и Польши же восстановились. Но, правда, сколько это заняло лет. Отношения Германии со многими странами вернулись к теплым, но это потребовало очень большого количества времени, принятия, понимания и заглаживания своих ошибок. Так что это возможно, но российскому обществу потребуется понять, что было не так, и что развязывать войны со своими соседями — это не окей. Надеюсь, это будет на моем веку.

Испытываете чувство вины за происходящее?

— Нет, ни капли. Я считаю, что мы сделали все, что могли и не могли, чтобы этого не произошло. Я уверен, что если бы не было оппозиции, то в России в принципе никто бы не занимался оппозиционной политикой, и все это могло бы произойти еще в 2014 году. Он бы смог попытаться дойти до Киева еще в 2014 году, но мы своими действиями и давлением на политиков, на режим, выбили время.

Чего вы боитесь?

— Наверное, не хотелось бы Третьей мировой войны. Я надеюсь, что у Путина нет столько сил, что он не совсем сошел с ума, чтобы нападать на НАТО. Было бы неприятно уехать от войны, а Путин с войной все равно каким-то образом дойдет до этих краев, но я мало верю в такую возможность.

О чем мечтаете?

— Я бы мечтал быть таким политиком в России, который способен влиять на то, что происходит в политике, в экономике, в социальной сфере. Я бы хотел приехать в Тюмень и начать делать её приятным городом не только для машин, снести кучу бессмысленных автомобильных развязок и сузить дороги. Если исходить из того, что я в ближайшее время не вернусь в Россию, то я, наверное, хотел бы получить немецкое гражданство. Как только я его получу, я начну, хотя я уже это делаю, участвовать в немецкой политике, отстаивать права человека и представлять интересы разных избирателей, в том числе людей из моей диаспоры. Это было бы очень неплохо.